Душная москва остывает после вечернего дождя: липнет дорожная пыль, шумят колеса машин, задевая случайные лужи, звонко бьются о навес крупные капли. Я открываю нараспашку единственное в номере окно и впускаю свежий воздух. Провожаю очередной закат.

За пару дней с тобой я успеваю прожить целую жизнь: с дождями и грозами, с летним зноем и ослепляющим солнцем, с ссорами и примирениями, со смехом и слезами. Я привыкла ждать тебя днями, неделями и месяцами, даже когда время переваливает за «полгода», потому что верю - впереди только лучшее: впереди ты целуешь мои ладони, заправляешь за ухо выбившиеся пряди и так надоедливо будишь с утра, переживая, что постояльцы отеля съедят последние блинчики, и поторапливая подняться с кровати. В этот момент хочется остановить время. Мягкая теплая постель, твоя сонная улыбка и влюбленные глаза. Будто бы не бывает между нами бесконечных разлук, километров и недопониманий, будто бы мы можем позволить себе пролежать так хотя бы парочку дней наперед - за все то время невместе - будто бы мне не нужно потом мчаться на свою такую надоевшую работу, а тебе не нужно торопиться на самолет в такой далекий север. Тебя всегда забирают самолеты. Уносят от меня на разные концы россии. Сколько у нас было разлук? И сколько еще будет?

Когда ты уезжал в первый раз, я плакала. В электричке, уткнувшись в твою зимнюю куртку, по дороге домой, повиснув на твоих руках, в подъезде, целуя тебя в холодные щеки, - плакала в этом огромном пустом без тебя городе. Теперь мы научились быстро разрывать объятия, чтобы не успевать почувствовать чужое отсутствие. Ты коротко целуешь меня в угол губы, а я торопливо забегаю в автобус и прячусь в толпе, даже не махая тебе в окно. Без лишних слов, словно между нами ничего и не было. Так мы лишаем друг друга части страданий и горячих слёз. А потом счетчик запускается вновь: день, неделя, месяц.

Честно, я не знаю, что нас ждёт завтра. Сколько протянется наш совместный путь, сколько ещё дней мы будем порознь просыпаться в разных городах и в разных часовых поясах, сколько часов займут наши звонки и ночные разговоры. Думаю ли я об этом, когда прижимаюсь к твоей груди в тесном вагоне метро, когда держу тебя за руку, когда ерошу твои жесткие волосы, когда, замерзнув, прижимаюсь ночью к твоей спине? Нет. Думаю ли я об этом, когда от тебя мне остается лишь любимый голос на другом конце связи и бесконечные воспоминания? Всегда.

Пятница. 20:23. Пытаюсь согреть ноги и кутаюсь в пуховое одеяло, накрываясь с головой, - в темном и теплом коконе проблемы исчезают: перестает болеть горло, течь сопли и тянуть застуженная поясница. Этот день должен был быть особенным, потому что утром я подарила тебе важный для нас обоих подарок, потому что мой безымянный (левый!) украшает кольцо, потому что мы позавтракали блинчиками с вишневым и клубничным вареньем, потому что забронировали хороший ресторан на вечер, потому что купили бутылку виски и потому что я надела свое самое красивое белье. Но в одеяло я кутаюсь в пижаме, растрепанная, трезвая и замерзшая. Всхлипываю, быстро утираю слезы, чтобы ты не заметил и не расстроился. Но ты замечаешь.

- Ты плачешь? - беспокойство в светлых глазах, бегающий по лицу взгляд. - Что-то болит?

Слезы текут сильнее - горячие, крупные, соленые. Заливают лицо, губы, щекочут шею, оставляют следы на белом постельном, падают на твои ладони, скользят сквозь пальцы.

- Я все испортила… - об этом страшно и в то же время неловко говорить. - Все должно было быть по-другому.

Держаться за руки в холодном пустом городе, заказывать коктейли в ресторане, исполнить первый медленный танец, подставлять замерзшие пальцы под твои губы, целоваться в темных переулках, разбавлять колой виски из круглосуточного в номере, исцеловывать сантиметры тела напротив, смеяться, любить.

Я сбивчиво рассказываю тебе это, шмыгаю все таким же простуженным носом, размазываю по щекам тушь, смущаюсь, отвожу взгляд. Темноту комнаты разбивает свет экрана телевизора, где идет трансляция боев с шумными комментаторами, за окном стучит дождь, на кровати остывает моя любимая сырная пицца и скучает забытый смородиновый морс. Ты обнимаешь меня, гладишь по плечам, целуешь в макушку, смахиваешь грубыми пальцами последние слезы и улыбаешься. Тепло и влюбленно.

- Этот вечер уже особенный.

И я точно знаю, за что люблю тебя.

"Как бы незнакомо это ни было, все ваши мечты и надежды начинают проявляться на физическом уровне. Вы начинаете жить очаровательной жизнью, и это вполне заслуженно. Ваши благословения обильны и текут рекой, даже если вы с подозрением относитесь ко всему доброму, что встречается на вашем пути. Это богатство является прямым результатом ваших прошлых усилий в сочетании с вашей готовностью признать все, что может предложить вам Вселенная.
Расширьте свою способность получать добро и любовь без сопротивления. Возможно, понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть, но позвольте себе полностью впитать все блага, которые может предложить Творец. Это следующий шаг в естественном плане роста вашей души."

- я в Москве, - в трубке что-то бубнят и, кажется, смеются
- приехал к даме, чьи ноги лежат у меня на коленях

Кидаешь косой взгляд и улыбаешься одними уголками губ, я смеюсь и ерзаю ногами под твоими большими ладонями.

В Москве плавится воздух: тяжелая копоть оседает в горячем воздухе, трескается асфальт, перегреваются автомобили и изнывают люди. Я шагаю по узкому бордюру и придерживаю тебя за руку - будто бы для равновесия. Тонкие пальцы держатся за мышцы и чуть соскальзывают из-за жары, поэтому в какой-то момент ты не выдерживаешь и переплетаешь ладони. Незаметно улыбаюсь, натягиваю панаму на голову, лучше прикрывая лицо и косую ухмылку, и тащу нас в парк в поисках спасительной прохлады.

Шумят деревья, где-то отзываются птицы и смеются дети. Прикрываю глаза, вдыхая солнечный воздух с еловым привкусом, и перебираю ногами на твоих коленях, устраиваясь поудобнее. Впервые в жизни чувствую безграничное спокойствие и растворяюсь в потоке нежности, когда чужие ладони мягко сжимают острую коленку. Голубые глаза напротив блестят в свете уходящего солнца: переливаются разными оттенками и прячутся за пушистыми ресницами. Рассматриваю тебя. Хочу запомнить. Крупные руки, широкие ладони, кожаный ремень часов на правой руке, родинка у запястья, светлая шея, короткий ежик волос, парфюм, вздернутый нос, печатка на безымянном пальце, запах сигарет и шоколадного мороженого. Мы молчим, и в этой тишине смысла больше, чем в любых бесконечных разговорах с другими людьми до тебя. Каждый думает о чем-то своем, всматриваясь в яркие лучи июньского солнца, путающегося в высоких деревьях и целующего голые ноги случайных прохожих. Опускается вечер. Вечер, в котором я буду держать тебя за руку, смеяться с твоих глупых шуток и доверчиво прижиматься к твоей груди у подъезда, чувствуя, как твоя щетина на подбородке путается в моей макушке.

- ты обязательно скучай по мне, - шепчу куда-то в футболку и сцепляю руки за твоей спиной, сокращая сантиметры
- обязательно буду

Открываю заметки на телефоне и стучу дрожащими пальцами по экрану: хочу запомнить этот момент навсегда. Полдевятого. С моря дует прохладный ветер. Апельсиновые фонари в темнеющем вечере, пахнет сладостью, деревьями и солью. Через пару домов видна кромка воды - светло-голубая с пыльным закатом в отражении. Сижу на пластиковом стуле, поджав под себя колени, мёрзнут голые ноги и бегут мурашки, но я не хочу уходить. Всматриваюсь в небо, в свет улицы, вслушиваюсь в шум машин, в далёкие волны и громких птиц. Прикрываю глаза, дышу. Выуживаю теплую веру где-то внутри себя, прислушиваюсь, множу её.

Я живу, я счастлива, я справляюсь.

Вокруг свистят пули, разрываются снаряды, взметая в воздух куски земли, пахнет пылью, железом и болью. В немеющих пальцах тащу автомат и, не прицеливаясь, жму на курок. Когда посылаю очередь в туман перед собой, она болью отзывается во всем теле. Я несусь вперед, разбиваю своим телом пустоту и серую копоть, кричу ввысь и прошу отозваться хоть кого-нибудь, но вокруг становится настолько тихо, что я слышу только свое сбившееся дыхание. Останавливаюсь и падаю на колени в пыль.

- Здесь никого нет.

Горячие слезы стягивают обветренную кожу. Смотрю на себя со стороны: спутавшиеся волосы, красные пятна на щеках, потухшая радужка глаз и сгорбленная спина. Зажимаю рукой рот, задерживаю дыхание и прошу себя проснуться - и как же мне жаль, что это не сон.

- Я хочу быть нормальной.

Горблюсь над раковиной, сую руки под холодную воду, усиленно тру глаза и всхлипываю: станет ли моя жизнь прежней? Смогу ли я снова быть собой? Есть ли впереди для меня будущее?

Каждый день продолжается война - каждый день уворачиваюсь от пуль, падаю в пыльные окопы и наугад бросаю снаряды. Каждый день бинтую раны и бросаюсь в туман. На той стороне поля никого нет.

- Угостишь меня кофе?

Я уже и забыла номер твоего мобильного, но предательские первые четыре цифры, кажется, въелись в самую подкорку. Увидеть вызов на заблокированном экране было странно и немного волнительно. Привычно трясутся руки, и непривычно теплеет в груди.

- Карантин в мире, какой кофе? - смеюсь, пытаясь заглушить растерянность и отголоски страха в голосе.
- И ты в это веришь? - представляю твое недоумение, привычную косую ухмылку и слышу смех, - не валяй дурака, я освобожусь в пять.

Неожиданно бросил трубку (как и меня когда-то). Советуюсь с друзьями, взвешивая все за и против этой встречи, хотя в глубине души уже давно знаю ответ - если бы ты позвонил мне позапрошлой весной, я прибежала бы в чем была: в домашних тапках и мятой футболке, - и повисла бы у тебя на шее, захлебываясь в рыданиях (вообще-то вряд ли). Теперь же я выбираю самые короткие шорты, самую белую футболку и самые новые кроссовки - мне есть, чем похвастаться. Не тороплюсь на электричку, рассматриваю каждого прохожего и слушаю музыку.

Ты был все на том же месте. Стоял, облокотившись на железные перила, и вглядывался в толпу. Неужели ждешь?
Мельком осматриваю тебя - ты стал другим. Раздался в плечах, еще больше раскачал ноги, отпустил скромную щетину, которую гордо величаешь бородой, и отрастил волосы - светлые кудри собраны в высокий хвост. Внезапно постарел: на лице появились первые морщинки, усталость во взгляде и тревога в полоске губ. Но все такой же громкий басистый голос, привычный смех, косая прорезь губ и пятна в голубых глазах.

Ты перескакиваешь с темы на тему, расспрашиваешь о моей жизни без тебя, вспоминаешь наши общие когда-то шутки и будто бы смущаешься. Много говоришь о деньгах, успехе, погоне за клиентами, рекламе своего блога и даже ждешь экспертной оценки. Вспоминаешь о долге, который ты не мог вернуть мне в течение полутора лет, попрекаешь, смеешься.

- Оплатишь? - стреляешь глазами, щеголяя перед юным официантом.
- Я ведь обещала - гордо прикладываю телефон к терминалу.
- А пенку допьешь?

Я усмехаюсь и дергаю левой бровью. «Надо же, ты еще помнишь». Где-то на задворках сознания зажигаются крохотные огоньки воспоминаний - мы ночью пьем кофе в мак-авто, шатаемся по району, катаемся на всех встречающихся качелях, а я допиваю пенку от капучино в обоих бумажных стаканах. Я люблю это воспоминание, от него давно уже не больно.

Если бы я когда-либо могла описать тебя одним словом, это было бы - дерзость. Отсутствие рамок, границ и всякого стеснения - в общем, есть чему поучиться. Два года назад ты грубо держал меня за шею, прижимал к стеклянным дверям в метро, клал ладони на бедра в заполненном автобусе и жутко искусывал руки и ребра. Теперь ты одним движением убираешь меня с велосипедной дорожки, лишь слегка касаясь футболки, и одёргиваешь ладонь - не обжегся?

После встречи ты возвращаешься каждые полгода: напоминаешь о себе глупыми картинками, просьбами и вопросами. Прощупываешь почву и мои личные границы. Делаешь комплименты, интересуешься делами и достижениями, делишься своей жизнью и хочешь участвовать в моей.

Интересно, что для это потребовалось два года молчания и игнора, заблокированных соц.сетей, с десяток новых женщин и влюбленностей. Зачем ты вернулся?

иногда кажется, что я самый пустой человек в целой вселенной, с зияющей дырой где-то посреди груди, которая ширится и ширится. трогаю пальцами душевную пропасть, пытаюсь скрепить хоть чем-то рваные концы, чтобы оставить себе побольше тепла, но плоть ускользает и кое-где, наверное, лишь сильнее надрывается, а я продолжаю бездумно тащить это тело и сохранять в нем жизнь - эдакая фарфоровая кукла, набитая воздухом. стукни - сломается и не поймет, что раскололась на части

но потом что-то происходит - щелчок чьими-то могущественными пальцами (а вдруг?), - холодный ветер в лицо, яркое солнце сквозь жалюзи, смех близких, шум прибоя, белые тюльпаны, теплые ладони, шершавый котьий язык, ночное пение птиц, любимая музыка, привкус счастья - и, кажется, ты снова существуешь. раны рубцуются, затягиваясь розоватой полоской с еще не восстановившейся чувствительностью, иногда неприятно чешутся и напоминают о себе тянущей болью, словно говоря: «тебе никогда не забыть этого». но ты обязательно забудешь, и прежние монстры под кроватью и в душе не будут вызывать такого ужаса и панических приступов

иногда кажется, что «после черной полосы всегда темнее», но всё (и всегда) становится на круги своя. потери привкусом оседают на всю оставшуюся жизнь; шрамы множатся, перекрывают друг друга, но всегда рубцуются и заживают; коленки после падения всегда покрываются коркой, а содранные ладошки стягиваются новой кожей

к чему я это? всему своё время, друг

Август, 2019. Если между нами и существовала любовь, то она жила лишь эту горячую, сочинскую неделю. Я бы с удовольствием называла тебя своим курортным романом, вот только в остальное время ты жил всего за пару домов от меня, а потом всего за пару автобусных остановок.

Все началось с аэропорта и уходящей через 20 минут электрички. Все началось с поиска водителя на стоянке, пропущенных вызовов, слез обиды и растерянности. Все началось с громких басов, песен Скриптонита на заднем сидении такси, пробок курортного города и моих истеричных и глупых просьб ехать быстрее. Светловолосый парнишка давил газ до упора и вилял по полосам. Я тогда приехала вовремя. Стояла у электронного табло и высматривала тебя в толпе. Мы как обычно поцапались, ты схватил мой чемодан и вбежал в вагон. «Даже не поцеловал», - думала я тогда, смотря в окно на бегущее за ним безграничное море.

Тот вечер был душным и очень неловким. Встречали твоих друзей, изредка держались за руки, ели невкусную пиццу и пили самое дешевое пиво. Мне почему-то казалось, что это поможет привыкнуть к тебе. Но оставшиеся дни были другими: тёплыми, незабываемыми, неповторимыми. В моем номере всегда было прохладно: я открывала настежь окна, впуская горячий воздух, включала любимый плей-лист и красила ресницы, сидя в одном белье на кровати. Мне нравилось знать, что ты меня смотришь: целуешь взглядом шею, острые плечи, спину и бедра, - и я дразнила тебя, крутясь на твоих коленях.

Мы много гуляли по маленькому городу. Постоянно держались за руки, целовались, постоянно смеялись и разговаривали, словно мы никогда и не были знакомы прежде. Помню эту лунную, пустую ночь, редкие машины, ветер, забирающийся мне под платье, и твои узкие, горячие ладони. Больше всего в жизни я люблю держаться за руки и целоваться, и тогда этого было в достатке. Помню ночной прибой, треск костра, мокрое от дождя бревно подо мной, пластиковые стаканы с пивом и твоих друзей.

«Я боюсь, что он полюбит меня», - шепчу я твоей подруге, пьяно оборачиваясь в твою сторону. - «А я от него уйду…»

Я поднимаю глаза к небу и бездумно считаю звезды - мне хочется запомнить этот вечер и эту ночь навсегда, поэтому я тяну тебя за руку и увожу ближе к воде. Мне кажется, ты всё поймешь сам, но ты молчишь, а я встаю на носочки с глупой просьбой: «Поцелуй меня». Целуешь коротко, но нежно, а я такая пьяная, что готова повалить тебя на этот песок и больше никогда не отрываться от твоих губ.

Та неделя прошла как целая жизнь. Я часто сидела у тебя дома на кухне, ела домашние сырники и разговаривала с твоей бабушкой. Играла с твоим племянником, здоровалась с твоими соседями и лукаво улыбалась на крики в спину «жених и невеста». В электричке ты доверчиво положил голову мне на колени, а я путала пальцы в твоих жестких, когда-то вьющихся волосах. Любовь закончилась в аэропорту, у крошки-картошки и мельтешащих людей, когда ты горячо поцеловал меня, а я торопливо отвернулась и убежала на контрольный пункт, сжимая в руках паспорт.

«Мы» существовало ещё около года. Я ждала тебя из других городов, рассказывала свои дурацкие истории и терпела твоё молчание. Я знала, что нам осталось недолго. Когда сидела в белье на твоей кухне и пила обжигающий язык чай; когда слушала истории про твою первую любовь, лежа на твоей кровати и заглядывая тебе в глаза; когда читала тебе вслух книги в парке, уткнувшись головой в твое плечо. Нас уже не было тогда, но мы продолжали упорно делать вид, что всё в порядке.

Знаешь, оказывается, люди могут оставаться чужими, даже крепко сжимая твою ладонь, даже лежа на другой стороне кровати, даже спустя столько разговоров и столько часов вместе.

Мы как незнакомцы, столкнувшиеся плечом в толпе, но так и не обернувшиеся, поэтому мне так легко сказать тебе - прощай. и будь счастлив.

мне хотелось сказать: «почему, когда мы были маленькими, мы не замечали всю прелесть момента?» - но правда в том, что и взрослые мы не особо-то умеем наслаждаться жизнью и быть по-настоящему счастливыми

Мне было около 12 лет, когда я видела её в последний раз. Худая старушка, сгорбившись, сидевшая на кровати: спутанные волосы, нога в гипсе, висящий на слабом теле халат и глаза, бегающие от одного к другому и с трудом узнающие.

- Ма, правнучка твоя приехала, - аккуратно дотрагиваются до её плеча и показывают на меня, - узнаешь?

Я пытаюсь улыбнуться. Она уже не узнает меня, как бы никто из нас ни старался. На какое-то время они отвлекаются на разговоры о здоровье, домашних хлопотах и прочих уже таких неважных вещах, а я хожу по дому. Здесь проходило моё детство: картина Брюллова «Всадница», висящая на темно-красном ковре на стене, выбеленная печь, завешанная потрепанной шторкой на старых скрепках, моя кровать рядом с древним «Овоскопом», который когда-то давно казался мне чем-то инопланетным, старенький черный телевизор с длинными антеннами, ковш в ведре с холодной водой и куча липучек для мух у низкого потолка.

- Будешь конфетку? - протягивает мне привычную прозрачную вазочку с моими когда-то любимыми мятными сосалками. Я настолько хорошо помню их запах и вкус, что даже сейчас, спустя десяток лет, могу явно ощутить их на языке.

Выхожу на деревянное, грязное крыльцо, которое когда-то в детстве загорелась идеей отмыть: мне вручили шланг с ледяной водой и какую-то губку, которой я рьяно очищала куриный помет с потрескавшихся ступенек. Однажды под этой лестницей я даже видела маленького черного ужа, которого испугалась настолько, что бабушка потом каждую ночь вставала вместе со мной и провожала меня до «кустиков» для храбрости.

Смотрю на покосившиеся от времени загоны и сараи, в которых когда-то жили свиньи, овцы и козы, которых по вечерам я встречала с пастбища, гордо стоя у своего двора с тростинкой, и два наимилейших теленка, добродушно облизывающих мои ладони. Помню огромные стога ароматного сена, в которых путались утята, помню казавшуюся безграничной бахчу с маленькими сладкими арбузами, помню пчелиный улей в уличном туалете, помню Пирата, который лаял на каждого проходящего мимо зеваку, а еще помню все эти добрые, улыбающиеся лица, которых уже давно нет, - соседи, угощающие меня домашней сметаной, катающие на спинах лошадей и учащие меня доить корову.

Всю жизнь буду помнить когда-то громкую, полную прекрасными людьми и хозяйством деревушку и свою прабабушку, подарившую мне такое прекрасное и такое особенное детство.

в мире и без нас хватает желчи и злости, поэтому можно хотя бы попытаться быть добрее: жизнь иногда проще, чем кажется

Пьяно кружится голова, пьяно по лицу ползет улыбка, пьяно утыкаюсь губами в губы напротив.

- На противоположном эскалаторе совсем никого нет, так что целуй меня, - улыбаюсь и смотрю тебе в глаза. В совсем светлые и совсем влюбленные голубые глаза с длинными ресницами, где путается так много чувств и путаюсь я сама.

Оборачиваешься, убеждаясь в моих словах, и ладонью притягиваешь к себе. Целуешь. Прерывисто, мягко, так, как мне нравится.

- Боишься разбить кому-то сердце? - по привычке наклоняю набок голову, рассматривая твоё лицо, и смеюсь.

Сама не раз стояла по ту сторону эскалатора, упрямо уткнувшись в экран телефона, под собственные ноги или в спину человека спереди; сама не раз отводила взгляд от чужой влюбленности, нежности и ласки; сама не раз чувствовала себя лишней и угрюмо хмурилась, произнося под нос нечто обидное и желчное; сама не раз была на том самом месте. И мне совсем не обязательно знать, что ты ответишь, потому что любой из нас был там. Чувствовал это. Надеялся на большее.

Если бы я только знала, что теперь рядом со мной будешь стоять ты: тот самый ты, провожающий меня каждый вечер на электричку, покупающий мне кофе, одаривающий цветами и мягкими игрушками; тот самый ты, смеющийся над моими самыми глупыми шутками и даже становящийся объектом этих самых шуток; тот самый ты, терпящий мои истерики, слёзы и обиды; тот самый ты - бородатый, суровый, со сколотым передним зубом и слишком сексуальными острыми клыками, в которые я влюбилась с первой встречи (о боже). Это просто был Ты.

и мне совсем не обязательно думать о будущем и, к радости, о прошлом, пока ты всё ещё держишь меня за руку

Знаешь, я рада, что ты повстречал именно её: именно на второй день после нашего расставания у какого-то светофора каким-то безумно тёплым осенним днём; именно безмерно похожую на меня, но всё-таки такую другую, в этот раз точно предназначенную для тебя; именно с такими же взглядами на жизнь, с подходящим образованием и интересными лично для тебя пыльными книгами на полке про житейскую психологию, успех и бесконечное саморазвитие. Рада, что вы съехались всего спустя месяц, что в каждой своей «истории» ты с гордостью называл её своей девушкой и так искренне улыбался. Рада, что ты наконец становишься тем, кем мечтал стать всё это время, что ты наконец работаешь на себя и зарабатываешь больше 150к в месяц; что общаешься с сотнями отличных людей, никогда не останавливаешься, не стоишь на одном месте и больше не оборачиваешься назад. Рада, что вы взяли квартиру в ипотеку, отметили свою первую годовщину, съездили покататься на бордах в Сочи и, кажется, собираетесь пожениться.

И кто бы сейчас вспомнил, как мы выбирали тебе новые дешевые треники в секонд-хенде, как ты брал «5 за 200» в кфс, чтобы сэкономить - поесть самому и накормить любимой картошкой меня, как занимал 30 рублей на электричку, как приглашал на свидание в шаурмичную, как готовил себе обеды на неделю вперед в бесконечных жёлтых контейнерах из «икеи» и как угощал меня ими же на утро после бессонных ночей. Кто бы сейчас вспомнил, как ты жил у своего когда-то лучшего друга, а я готовила вам борщ и запекала курицу в духовке, как мы ходили по бесплатным фото-выставкам и как ты выигрывал для меня в автоматах игрушки. Кто бы сейчас вспомнил, с кем и где ты был всего какой-то год назад.

Знаешь, я рада, что оказалась не тем человеком, который вдохновил тебя на большой заработок, на собственное дело, на продвижение своих проектов - я всего лишь была той, с которой ты когда-то начинал себя и свой долгий путь.