Если бы на мои ладони падали снежинки, они бы не таили.
Если бы в меня залили бензин, я бы сгорел.

Внутри всё кипит, булькает, переливается. Пальцами держусь за голову, стараясь вновь воссоздать контроль над разумом, над телом, хоть над чем-нибудь, чтобы так дико не тряслись колени, чтобы зубы так больно не прокусывали опухшие губы, чтобы внутри меня не разрывались так больно воспоминания, оставляя на теле круговые подтеки.

Внутри всё взрывается, падает, ломается. Я не могу остановить этот бесконечный поток мыслей, который с оглушающим рёвом океана кидает меня от одного угла комнаты к другому. Я сдираю в кровь колени, беспощадно трущиеся о холодный линолеум, оставляя сухую, алую кровь, как песок попадающую мне в слезящиеся глаза.

Внутри всё в ранах, кровоточит, ноет. А я падаю с обрыва в солёный океан, камнем уносящий меня на дно. Меня разрывает от этой дикой, невыносимой боли, и я, обессиленный, закрываю глаза… И снова вижу твоё лицо, которое я так долго старался забыть, которое я так ненавижу и которое такое родное.

Если дотронуться до моих рук, можно замерзнуть.
Если посмотреть мне в глаза, можно сгореть.