- Ты дурная. - Он всегда произносит это слово со специфическим ударением на второй слог: наверное, запомнил это от бабушки или своего «дядьки».

Тянет меня за рукав пальто, уводя от края платформы - на пару шагов дальше, чем нарисована уже потертая серая линия. Никогда не приходило в голову: близко ли я стою? далеко ли? заденет ли меня несущийся навстречу состав? Ни разу так и не задевал, а он все равно оттаскивал меня, пальцами впиваясь в синюю шерстяную ткань и притягивая к себе. Обычно я смеюсь - вырываюсь из плотного кольца рук, кусаюсь, но все равно утыкаюсь лицом в серую шуршащую ткань его куртки.

Сегодня я - по привычке - становлюсь за серую черту и всматриваюсь в мутный тунель, освещенный апельсиновым туманом от приближающегося поезда. Никто не тянет меня назад, и лицо обдает теплым ветром, пропахшим железными рельсами, сыростью подземки и машинным маслом. Устало закрываю слезящиеся глаза и чувствую, как внутри что-то щемит.