Красный замок покрылся наростом ржавчины, на котором ещё еле-еле можно разобрать большую букву Н. Ты очень гордилась, когда смогла создать свою собственную доступную крышу: разрисованные голубые стены с десятками косых стихов, тэги твоих друзей и какие-то замысловатые рисунки. Каждый раз, опаздывая на наши нечастые встречи, ты мечтательно улыбалась и звала меня приехать, чтобы показать своё долгожданное творение, в красках описывая, по каким местам бы ты меня провела.

Я приехал в N. всего через пару недель после своего последнего сообщения и последнего выхода в сеть. Замок на решетке был закрыт, а красноватые полоски облупленной краски давно отвалились. Дергаю пыльный прут, прислушивась к противному скрипу давно не смазанного железа и глухому удару красноватой ручки. Глупо. Оборачиваюсь, вдруг подумав, что именно в этот момент ты должна стоять за моей спиной и как всегда улыбаться - до еле приметной ямочки на правой щеке и чуть прищуренных глаз.

Но за спиной пусто: лишь темный рукав коридора с застоявшимся и прокуренным воздухом и грязное окно с крапинками потушенных о стекло бычков. Глухо смеюсь, и мой смех словно ударяется о грязно-жёлтые стены, растворяясь в душном пространстве. Не дожидаюсь лифта и сбегаю по лестнице, чувствуя, как начинает кружиться голова и подкашиваются уставшие ноги.

На улице по привычке тянусь к карману, где раньше лежали сигареты, и хмурюсь, вновь вспоминая, что бросил. Ещё пару минут стою у подъезда, не мигая рассматривая массивную железную дверь со следами оторванных объявлений и чужих признаний в вечной любви, и ухожу, твердо уверенный, что больше никогда не вернусь сюда.

Неосознанно поднимаю голову к небу, взглядом цепляясь за твою крышу, словно готовясь сказать ей: "Прости", - а ты сидишь на сероватом бетонном выступе, закуриваешь излюбленный Parliament и смеешься. Он щелкает тебя на камеру телефона, забавно взмахивает руками и что-то рассказывает. И я прекрасно знаю, что у него зелёные глаза, пухловатые пальцы и стоптанные синие кроссовки, а ещё знаю, что вы прекрасно смотритесь вместе.

Я всегда знал, что ты не одна: когда ты случайно касалась рукой моей руки, когда ты вытаскивала из моих волос листья деревьев, когда смотрела на меня через объектив своей камеры и когда, улыбаясь, оборачивалась после каждого "пока".

Я всегда знал, что ты никогда не была и не будешь моей, но каждый раз ждал тебя, стоя на холодном вокзале у входа в метро и высматривая в толпе знакомую красную куртку.