Как будто тебе снова 17, ты куришь на подоконнике в школьном туалете и ждешь меня - такого, каким я был эти шесть лет назад: ни сгорбленной спины, ни поломанных пальцев, ни синяков на светлой коже. Тогда ты любила мои припухлые губы, глупые шутки и короткий ежик волос. Я ждал тебя на крыльце школы, щурясь от майского солнца, а ты выбегала прямо в мои объятия и щебетала что-то про то, как тебе повезло со мной, а я улыбался, целуя тебя в пропахшие сигаретами волосы. Когда мы ссорились, твои одноклассницы писали мне гневные письма, мол я тебя испортил, а ты лишь смеялась над ними, снова утаскивая меня в пучину безумия и счастья.

Ты мечтала побыстрее закончить школу, приехать ко мне в Москву, гулять по ночному городу со мной за руку и слушать твои любимые песни (честно, они мне всегда не нравились). Я мечтал о зеленоглазой дочери, у которой была бы твоя улыбка, а ты лишь смеялась и, стесняясь, отводила взгляд.

Я не знал, что у тебя был другой, а ты не знала, что я уже давно к тебе остыл. Ты всё реже звонила мне по ночам и просила выйти в сеть, реже рассказывала про старшего брата и работу в поле, а я даже не думал делиться с тобой новостями. Закончив школу, ты неожиданно уехала - мне было всё равно куда именно, главное - что не ко мне. Помню, ты звонила мне по несколько раз в день и умоляла взять трубку, а я отдавал телефон друзьям и, как-то жутко смеясь, вслушивался в твой растерянный голос.

Я поздравил тебя с девятнадцатилетием, уже зная, что в следующем году мы не увидимся: как-то сухо поцеловал тебя в макушку, в последний раз касаясь твоих волос, а через пару месяцев, когда пожелтевшие листья покрылись первыми заморозками, я ушел.

Может быть, мы не любили друг друга, но остро нуждались в обоюдном внимании: тебе не хватало близкого, родного человека и надежного плеча, а мне просто нравилось то, что происходило между нами.

Думаю, ты уже давно замужем и с концами уехала из своего маленького городка. На твоем лице уже наверняка появились первые сети морщинок в уголках глаз и губ. Может быть, ты отстригла и перекрасила волосы, родила зеленоглазую дочь и наконец забыла о таком дураке, как я.

Ты знаешь, я поздравлял тебя с каждым твоим днем рождения: вот тебе 22, и в моих воспоминаниях ты все также собираешь красные кленовые листья и даришь мне целые букеты, которые днями гнили на моём кухонном столе; вот тебе 24, ты носишь зауженные юбки и наконец выбираешь себе очки в забавной оправе - и знаешь, ты в них прекрасна; вот тебе 25, и ты, вздрагивая, всматриваешься в своё отражение в зеркале. Эти годы идут тебе - они путаются в твоих потемневших волосах, в вытянувшемся стане и зелёной мути глаз. Но где-то во мне - где-то глубоко внутри, скрывшись от чужого внимания - я храню каждое сильно запылившееся и потертое годами воспоминание о тебе. И тебе все также 17, ты все также куришь толстые сигареты, все также любишь целовать меня в висок и вплетать в свои волосы голубые атласные ленты.

Знаешь, кажется, я начал путать действительность со сном. И если однажды от тебя придет сообщение, - я сойду с ума.